— Красиво звучит, — покивал Флинн. — Ты сам-то веришь в сказанное? Впрочем, чего это я. Верил бы — не пытался соскочить посреди операции.

— Ты о чем? — Недоумение в голосе Акселя прозвучало очень искренне.

— О письме, в котором изложена просьба об аудиенции у Рональда Денова и намеки на неслучайность некоторых происшествий. О том самом письме, для отправки которого ты так тщательно подбирал курьера. Не хотел, чтобы Реван его прочел, да? — Седовласый усмехнулся.

Рошенг замер. Он прикидывал свои шансы уйти от ликвидатора.

— Так каков ответ? — Флинна, казалось, больше интересовала трава расположенного напротив газона, чем собеседник. — Не хотел бы? Или мне стоит доставить ему твою записку?

— Да, — спокойно ответил взявший себя в руки Аксель. — Не хотел бы. Я предпочитаю жизнь — смерти во имя идеалов.

— Понимаю. Сначала ты испугался отказать Ревану. Потом не доложил Рональду, опасаясь, что тебе не дадут до него даже дойти. А сейчас боишься оказаться слишком много знающим. Не люблю трусов. Но готов признать вашу полезность в определенных ситуациях.

— Чего ты хочешь? — Рошенг не собирался выслушивать разглагольствования по поводу его морального облика.

— Немногого. — Флинн откинулся на спинку скамейки и посмотрел в небо. — Но сначала скажи, ты надеешься выкрутиться в случае, если мы преуспеем?

— Шанс есть.

— Большой? Если что, я кровно заинтересован в твоем выживании.

— Средний. Меня сместят с должности. Из-за некомпетентности. Избавляться сразу точно не будут — лишние подозрения Ревану не нужны. А потом я или успею доказать ему свою полезность, или умру. Надеюсь, что первое.

— Это хорошо. — Седовласый перевел взгляд на собеседника. — Значит, мы можем помочь друг другу.

— Чем?

— Я тоже не идиот, Аксель. И тоже понимаю, что пришла пора соскакивать. Но хочу закончить дело. Я убью Кристофера. И Гнеца вместе с ним. Теперь — наверняка. — Флинн помолчал. — Вместе с их телами найдут еще одно — мое. Сильно обезображенное, но узнаваемое по паре особенностей.

— И зачем ты мне это рассказываешь?

— Затем, что Реван очень недоверчив. Ему будет недостаточно только иметь тело. Другое дело, если координатор операции в твоем лице доложит о лично проведенном устранении исполнителей. С подробностями доложит. Таким образом, я получаю новую жизнь, а ты обзаводишься своего рода рекомендациями. Ну и существование некоего письма сохраняется в тайне.

— А твоя напарница?

— Она умрет вместе со мной. Только не так жестоко. Ее легко можно будет опознать.

— Я согласен. — Аксель подумал, что на самом деле он не имел никакого выбора.

ГЛАВА 26

Штефан Цванг, курсант

Несмотря на усиливающие восприятие и улучшающие работу мозга эликсиры, Штефан так и не понял, что послужило сигналом к началу схватки и кто нанес первый удар. Просто в какой-то момент находящиеся рядом люди вдруг начали сражаться. Настолько внезапно, что в первое мгновение Штефан растерялся. Но вид оседающего тела с разорванным горлом, из которого хлестала кровь, привел курсанта в чувство. Он мысленно выругался, представив, что с ним могло бы случиться за прошедшую с начала боя секунду, вздумай противник атаковать его, а не Абеля, и приступил к исполнению оставленного специально ради подобной ситуации распоряжения Гнеца — побежал.

Далеко уйти Штефану не удалось. Метров тридцать, не больше. Затем одна из неровностей пустыря буквально в нескольких шагах от курсанта вдруг вздулась горбом и распалась на множество тускло мерцающих пятен неопределенного цвета, оказавшись человеком, укрытым мощным маскировочным заклятием. Каким образом тот смог подобраться так близко, избежав обнаружения Гнецем, было неясно.

Курсант среагировал моментально — он бросился к неожиданному противнику, поднырнул под его руку, взмахивающую зажатым в ней мечом, ударил кинжалами… И отлетел в сторону, пропустив удар ногой, так и не сумев задеть свою цель. Штефан перекатился, избегая меча, вскочил на ноги и ринулся в новую атаку. Опять неудачную. Но это его не остановило — он сместился еще дальше, двигаясь на пределе своей скорости, и постарался поразить лазутчика в бок. Из такого положения, что тот физически не мог заметить направление удара. Мимо. Зато ответный выпад едва не пропорол Штефану живот.

Цванг не был мастером боевых искусств, но пользоваться ножом ему приходилось еще в детстве, так что кинжалами он владел более чем прилично. А учитывая количество и качество выпитых им эликсиров, увеличивших не только силу, реакцию и пластичность, но и скорость восприятия, курсант сейчас представлял собой настоящее воплощение демона битвы. Только вот человек с мечом упорно не хотел этого понимать и каким-то непонятным образом избегал всех атак, несмотря на то что двигался почти вдвое медленнее Штефана. Более того, странный лазутчик с неопознанным камуфляжным заклятием дважды сам едва не достал курсанта.

Надо было срочно что-то делать — подкрепление к ловкому мечнику могло подойти в любой момент. И Штефан пошел напролом, не собираясь больше мериться мастерством со своим противником. Он отбил выпад меча кинжалом, используя преимущество увеличенной силы, и, резко прыгнув вперед, взмахнул вторым клинком, намереваясь вспороть своему врагу живот. Сталь лезвия неожиданно столкнулась со сталью доспеха — легкая одежда мечника оказалась крайне искусной иллюзией. Но вложенной в удар силы хватило не только на то, чтобы пробить броню противника, но и чтобы проделать в ней внушительный разрез, прежде чем застрявший кинжал вывернуло из руки. И хотя нанесенная рана оказалась гораздо меньше, чем Штефан ожидал, это не имело никакого значения — яд, которым было смазано лезвие, должен убить лазутчика за три-четыре секунды. Все-таки паранойя Абеля, требующего предусматривать даже самые невероятные варианты развития событий, оказалась удивительно полезной.

Штефан отпрыгнул, избегая следующей атаки мечника. Ему уже казалось, что он успел, когда правое предплечье ожгло болью. Причем он ясно видел, как свободная от оружия рука противника не достала до него сантиметров двадцать. Еще одна иллюзия? Штефан скорее был готов поверить в какую-то хитрую технику или непонятный прием, потому как невидимые мечи ему встречались только в сказках. Но любая из причин означала необходимость держать обе руки мечника под наблюдением.

Лазутчик вдруг полностью поменял тактику, перестав пытаться подловить курсанта и перейдя к нападению. Усиленная реакция позволила Штефану избежать практически всех атак, но одной-единственной ошибки хватило, чтобы обзавестись длинным порезом на ребрах. Даже несмотря на действующий амулет, уплотняющий воздух вокруг своего носителя и защищающий его на манер легких лат. И хотя кровь понемногу переставала течь из раны, подчиняясь действию принятых ранее зелий, Штефану отчаянно хотелось выругаться — проклятый мечник все никак не падал. Бой на высокой скорости не помогал объективно оценивать время, но курсант был уверен, что с момента ранения его противника прошло не три секунды, а как минимум десять. Значит, он или ошибся, считая, что ранил лазутчика, или тот обладал какой-то сверхъестественной устойчивостью к ядам. И, вне зависимости от причин, требовалось рисковать снова. Штефан перебросил кинжал из левой руки в правую, мимолетно пожалев об отданном Сильвии запасном, и пошел в очередную атаку. И тут мечника неожиданно повело — его оружие отклонилось слишком далеко в сторону. Цванг просто не мог упустить такую возможность и изменил направление удара, целясь в горло. Почти удачно. Лазутчику удалось избежать мгновенной смерти, отдернув голову, но широкий разрез на шее и попавший в него яд сделали свое дело — две секунды спустя он рухнул на землю, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.

Штефан быстро огляделся по сторонам, даже не стараясь утереть пот, обильно стекающий ему на глаза. Спутник гиганта, сражавшийся с Абелем, похоже, выбыл из строя — он валялся на земле, безуспешно пытаясь подняться, опираясь на единственную оставшуюся у него руку. Самого же Гнеца взяла в оборот пара активно размахивающих оружием воинов, отжимая его от раненого. Еще два человека бежали к самому Штефану. Мимо свистнула стрела — неизвестный лучник промахнулся совсем чуть-чуть. Учитывая их с Абелем шансы на выживание в схватке с таким количеством мастеров, пришла пора воспользоваться средством, припасенным на самый крайний случай. А потом делать ноги в надежде, что ему удастся добраться до развалин строений раньше преследователей и получить помощь от девушек. Штефан выхватил из поясной сумки тяжелое, едва умещающееся в ладони черное, словно выточенное из оникса, яйцо и, сдавив его изо всех сил, метнул под ноги приближающейся парочке.